Леонид Иннокентьевич МОГИЛЕВ.

Малая проза.

Счастье

Это же счастье. В командировку, на Юг, летом. Правда на пять дней. Полтора туда, полтора обратно, два на месте и в пятницу вечером, как штык. Красивое слово штык. Отчетливое. А раз так, значит придется. Инженер Клочков не страдал от собственной неисполнительности. Велено - будем. Скажут - сделаем. Если не случится накладок, а билет есть туда и обратно, сам Шеф звонил в Аэрофлот, то чего не успеть? От Майкопа до Туапсе три часа автобусом. Но автобус утром. Есть еще один, в час дня, но на нем уже не имеет смысла. Чего там вечером делать? Так вот. План был такой: в Майкопе за день управиться, и утром . . .

Клочков купил новые плавки, майку, еще там всякое барахло. Дело в Майкопе было несложное. Поговорить по пустякам, взять чертежи, оставить письма и в пятницу, "как штык".

В субботу Клочков купил бутылку водки. Кто знает, что там за Ситуация? А после дня на пляже, набегавшись, полуночи, в номере... Беседа за жизнь с попутчиком, все обсудить в галактике, все оспорить. Это Клочков любил. А вот один в номере оставаться не любил. Ему нужно было общество . . . Но только чтоб сосед не храпел. Этого он не выносил вообще. Возможны были также, всякие варианты со знакомствами . . . Тогда отдельный номер все же предпочтительней. А номер будет. До него в Майкоп Трунов ездил много раз, и все там организовал. Чтобы не забыть к кому из администрации подойти и чего сказать, Клочков все записал в книжечку.

- Давай, Клочков, успей, сумей и домой. Поскорей. Чего они шустрят-то?

- Коллегия в понедельник.

- Ну ладно. Проветришься, и то дело. Кварталу скоро дадут, не знаешь?

- Кварталку не скоро, а вот за экспорт будет!

- Нормально. Ну счастливо. Клочок.

- Ага.

И он полетел. В Краснодар самолет прибыл в четыре утра и совершенно благополучно сел. Ожидая автобуса в Майкоп, Клочков купил кулек черешни, а потом еще один. И еще. И потом при малейшей возможности покупал г клубнику, то яблоки, то сливы. Дорвался.

Накануне он бегал по Москве. Сумку сдал в камеру. И так как камера была не автоматическая, водку свою положил в пакет и забрал с собой, так как был почти уверен что ее изымут, что иногда и случается. Ходить с водкой в па кете нужно было осторожно, чтобы не дай бог не стукнуть А ведь метро, стремление (куда?) на улицах и другие не штатные ситуации. Это было утомительно. Клочков два раза сходил в кино, послонялся в ВДНХ, потом оказался в Сокольниках. Уже по инерции, выполняя программу, встал в очередь в "Жигули", но не успевая, бросил.

Теперь он был в Краснодаре, водка была цела, .лежала в сумке и черешни временно не хотелось. Потом подошел автобус и Клочков поехал в Майкоп. Через три с половине часа он был там.

В столице Советской Адыгеи все пело. Государственные катаклизмы не коснулись ее. Все вокруг говорили на адыгейском, а также на всех других языках земли проживания Люди были по-видимому счастливыми и в сочетании с военными маршами, без всякого повода, распространяемыми повсюду из громкоговорителей, создавалось впечатление что Адыгейское государство готовится к войне. Или война уже идет, но Клочков об этом еще не знает. До гостиницы было по прямой главной улице с полкилометра, а то и три четверти. Марши не утихали. Решив проверить свою догадку, Клочков стал обращаться к прохожим:

- Ну, как дела? - спрашивал он у прохожих по-дружески, - и ему отвечали уверенно и дружелюбно: "А тебе какое дело?"

Естественно, когда Клочков явился в гостиницу и предъявил свои рекомендации, над ним просто посмеялись. После долгих мытарств и унижений, Клочков поселился в небольшой окраинной гостинице, нигде не указанной и значащейся. Было далеко за полдень, если бы он поселился, в заводском общежитии, то разочаровался бы ненамного что и было осознано. Все жильцы находились на месте и давно закончили пить одеколон, что Клочков определил безошибочно и это было немудрено. Они смотрели на него и красными глазами. Оставлять в номере свою бутылку было самоубийственным поступком. Сдать в камеру хранения. Какая там камера? Комната за спиной администраторши. А вещи могут пропадать даже из шифрованных железных ячеек. Секрет был прост и о нем не знало незначительное меньшинство в державе. И Клочков, прикрывая сумку собой, переложил бутылку опять в пакет. Красноглазые конечно же усекли операцию, но еще но решили, как поступить. Они еще не знали, чего ждать от Клочкова и надеялись, что у того в сумке еще есть бутылочка

На заводе в данный час был перерыв. Клочков рои этот час прослоняться по городу, потом быстренько слить дело, а уже после пообедать. Его совершенно поразил магазин с вывеской "Хлеб". Здесь можно было ткнуть пальцем в булку или какой другой лаваш, и если он был недостаточно горячим, ждать пока принесут горячей, а тем временем выпить стаканчиков пять чая. Клочков осмотрел хлебное хозяйство, купил лепешку, порадовался и отправился далее. По пути съел персик и углядел книжный магазин. Клочков скупал по всему доступному свету фантастические бредни и при виде нового магазина, где возможно стоит какой-нибудь Саймак, трясся, как дитя при обещании заветного.

Фантаст вошел в магазин, порадовался обилию полок, приметил что-то там на верху и потянулся к переплету. Тогда-то и услышал он характерно-скорбный звук, которым завершилось печальное и краткое падение на мраморный пол пакета с заветным и долготерпеливым сосудом.

Клочков обмер. Все вокруг замолчало. Тогда он медленно нагнулся и поднял пакет. Сбоку, почти снизу ударила тонкая упругая струйка, он зажал ее пальцем и весь скрюченный выскочил вон.

Стакан ему был нужен, тара, банка. До ближайшего гастронома пятьдесят метров. Клочков зашагал широченно. Тем временем второй осколок прорезал пакет в другом месте и так далеко от первого.

- Да что я? Алкаш что ли? Клочков не был алкашом.

- У, правительство проклятое, - проговорил он отчетливо, но тут же оглянулся. Правительство тоже было ни при чем. А в гастрономе был перерыв. Клочков, как зверь, озирался. И вот оно! Автомат "Газ-воды".

- А вот бросить его. На хрена мне все это? И не ко времени. Но как же бросить, когда столько вез и берег так.

Несчастный Клочков дождался очереди, получил в руки единственный стакан, поставил его на асфальт и начал м е д л е н н о сцеживать.

- Ох! - выдохнули окружающие. Он нацедил стакан. Сверху плавали охвостья черешни и хлебные крошки.

- Да зачем я тебя покупал-то? - заорал он на лепешку, еще теплую, но уже напитавшуюся с краю водкой. Клочков поднял стакан. Посмотрел на свет. Все ждали. - А фабрика? - подумал он наспех. - Я же пьяный на завод не приду! А сколько вез! А берег? И он, с отвращением победителя, выпил стакан медленно и тошнотворно. Было жарко. Пот на мгновение перестал выступать на лице, но тут же брызнул изо всех щелок и пор. Пожалел, что выбросил лепешку. Сейчас бы подоткусил от нее. С того края, что сухой и теплый.

- Ну. Не оплошал.

- Такой оплошает. Как же.

- Стакан давай назад. Тут воды выпить не в чем, - очередь сглотнула одновременно с Клочковым. Но это был еще не конец. Несчастный инженер еще раз наклонил пакет и из него натекло с полстакана, мутных и горьких. Он глубоко вздохнул, выдохнул, зажмурился и теперь уже совершенно через силу, сам себе ненавистен, "дожал". Водка не упала вниз, вовнутрь, а стояла в горле и норовила выплеснуться назад. Он перетерпел. Но тут зааплодировал мужчина, стоявший крайним, и очевидно завидовавший. Его поддержали. Не часто случается такое - Героям слава!

- Слава героям!

- Пойди, мужик, закуси скорей. Оплошаешь. Плошать не следовало. Клочков свернул за угол, дабы скорей покинуть место происшествия, а свернув тут же выбросил пакет, который зачем-то все нес и держал. Тот упал с шелестом и всхлипом, будто живой.

- Странно, - успел подумать он, - ни в одном глазу. Но пока брал в столовке суп, утку и еще что-то, в одном глазу появилось нечто и чуть позже в другом. Закусив, вышел вновь на улицу, совершенно нетрезвый и нетрезвость эта все более крепла и наступала . . .

. . . Очнулся Клочков в гостинице от боли в голове, мерзости во рту и членах, но более всего от ощущения неминуемого несчастья. Комната была прокурена. Клочков спал одетым и потому без всяких проблем вышел в коридор.

- Чего сынок? - встрепенулась коридорная.

- Чего, чего, пить хочется.

- Там, - махнула она служебной рукой.

Клочков побрел. В мужской, как она здесь называлась, комнате все было совмещено и нечисто. Пересилив себя, Клочков наклонился было к крану, но тут же ловкий таракан пробежал перед носом. Чуть ли не по лицу. Клочков плюнул и не попал в таракана. Пить он естественно не стал. Спустился вниз. Рядом с гостиницей, кажется, был автомат с водой, неважно теперь какой.

- Куда вы ночью? Не сидится чего?

- Прогуляюсь вот.

Злобная и заспанная дежурная вышла к двери и сняла задвижку.

- Постучишь потом.

Клочков сразу узрел автомат и так, словно от этого зависело жить ему, или больше не жить, поспешил.

Стаканов было даже три. Но вот монеток - ни одной.

Здесь он оплошал. Были двугривенный, пятаки были, и прочая мелочь. Бумажные деньги были. А вот вокруг ни души. Клочков опечалился вконец. Затем помыл стакан над хлипкой струйкой, поставил его куда следует и ударил кулаком по железному ящику.

Не вышло. Переменил точку, ударил еще. Не вышло. Тогда подумал миг, и ударил сразу в двух местах, сбоку и сверху. Автомат сработал. И без сиропа, что и требовалось. Как и нужно. Чего и хотелось. Втянул в себя великолепную воду, щекочущую горло. Уже уверенно поставил стакан под трубочку и опять ударил. Еще раз. Получилось. Выпил уже медленно, вовсе придя в себя. Только теперь Клочков взглянул на часы. Без четверти три. Как долго он спал и не помнил себя! Он прошелся по улице, возвратился в отель, но войти оказалось для него невозможно. Остаток ночи провел на вокзале.

А с утра началось. Дела на заводе сладились как нельзя лучше. К 15-00. И вообще все переменилось. В гастрономе за парком было пиво и Клочков купил три бутылки и одну тут же выпил. Естественно пляж уже пропал. "Ну что, попил водички?" - спросил он себя ненавистного. "Ага, попил", - ответило его скромное существо.

Забрал сумку в гостинице. Красноглазых уже не было. Выползли в город. Это хорошо. Чтобы лишить себя ассоциаций и воспоминаний, Клочков покинул гостиницу совсем. Решив поехать в Краснодар другим путем, чтобы больше в этом мире увидеть, отправился к поездам. Самолет его в одиннадцать утра следующего дня. Значит, есть некоторое время. Выбирая поезд, а большого выбора не было, увидел клочок над кассой. "Туапсе 17.05". То есть через пять минут. И ни о чем более не думая, он купил билет. Поезд шел по горам, туннелям, другим невообразимым для Клочкова местам, диким и прекрасным, и когда остановился насовсем, были уже сумерки, которые через миг сменились на непреодолимую темень. Он сошел на перрон и тут же начался мелкий вечерний дождь. "Ну и что пляж? Не был я будто на пляжах".

Чудесное странствие его по вечернему, а после ночному городу, сидение на волнорезе, кофе в полуночной забегаловке, морской вокзал, промокшие ноги, опять волнорез. Неожиданно для себя он купил открытку с ялтинским пляжем и написав что-то школьной перьевой ручкой облокотясь на телеграфную стойку, вложил в конверт, с которого маршал Жуков грозно и недоуменно смотрел на победителей Германии, и послал все это женщине, с которой не виделся лет десять. Потом он разулся и шел по кромке прибоя так долго, как смог, потом нашел сухой угол под навесом и лежал, закинув руки за голову.

Клочков с трудом заставил себя влезть в Краснодарский поезд. И подумать только, не приедь он сюда сейчас, или приедь утром, когда пляж и толпы, а после он бы непременно уехал в семнадцать часов, так вот в любом случае ничего бы этого не было никогда. Поезд тронулся . . .

"Родник" 1991, 2